Замечательна она не пикантностью темы, и даже не тем, что вы не найдете ее ни в одном собрании сочинения Антона Павловича. Просто даже в описании таких интимных вопросов, Чехов демонстрирует присущие ему иронию и стеб. Речь идет о сексе в творчестве Золя. Чехова задела явно фальсификационное заявление о половых подвигах достопочтенного французского коллеги по литературному цеху.
«Женщины, которые употребляются, или, выражаясь по-московски, тараканятся на каждом диване, не суть бешеные, это дохлые кошки, страдающие нимфоманией. Диван – очень неудобная мебель. Его обвиняют в блуде чаще, чем он того заслуживает. Я раз в жизни только пользовался диваном и проклял его. Распутных женщин я видывал и сам грешил многократно, но Золя и той даме, которая говорила «хлоп – и готово», я не верю. Распутные люди и писатели считают себя гастрономами и знатоками блуда; они смелы, решительны, находчивы, употребляют по 33 способа, чуть ли не на лезвии ножа, но все это только на словах, на деле же они употребляют кухарок и ходят в рублевые дома терпимости. Все писатели врут. Употребить даму в городе не так легко, как они пишут. Я не видел ни одной квартиры (порядочной, конечно), где бы позволяли обстоятельства повалить одетую в корсет, юбки и в турнюр женщину на сундук, на диван или на пол и употребить ее так, чтобы не заметили домашние. Все эти термины вроде «в стоячку», «в сидячку» и проч. – вздор. Самый легкий способ – это постель, а остальные 33 трудны и удобоисполнимы только в отдельном номере или в сарае. Роман с дамой из порядочного круга – процедура длинная. Во-первых, нужна ночь. Во-вторых, вы едете в «Эрмитаж». В-третьих, в «Эрмитаже» вам говорят, что номеров нет, и вы едете искать другое пристанище. В-четвертых, в номере ваша дама падает духом, дрожит и восклицает: «Ах, боже мой, что я делаю?! Нет! Нет!», добрый час идет на раздевание и на слова. В-пятых, дама ваша на обратном пути имеет такое выражение, как будто вы ее изнасиловали, и все время бормочет: «Нет, никогда себе этого не прощу!» Все это не похоже на «хлоп – и готово!» Конечно, бывают случаи, когда человек грешит, точно стреляет – пиф! паф! и готово, – но эти случаи не так часты, чтобы о них стоило говорить».
Из этого отрывка можно выяснить, что в конце XIX века в Москве вместо принятого нынче вульгарного термина «трахаться» говорили «тараканиться». Сам Чехов женщин «употреблял» (Суворину, 27 июня 1890 г.). Половой член кокетливо именовал «мальчиком» (там же). Вот ведь шалунишка бородатый. 9 декабря 1890 года он пишет из Цейлона Суворину: «Здесь в раю я сделал больше 100 верст по железной дороге и по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня буду дети, то я не без гордости скажу им: «Сукины дети, я на своем веку имел сношения с черноглазой индуской... и где же? В кокосовом лесу, в лунную ночь».
Личности писателей, чье творчество мы штудировали в детстве, представлялись нам порой такими же серыми и убогими, как и их портреты, которые мы созерцали на стенах в классе. Ну какие ассоциации у вас вызывал портрет Салтыкова-Щедрина? Когда я учился в школе, Чехов мне представлялся бородатым дяденькой в очках, серьезным, как и моя учительница. А он, оказывается, в кокосовом лесу в лунную ночь индуску употреблял |
Свежий номер
